Проклятое наследство - Страница 32

— Прости, пожалуйста, я перепугала животных. Знаю, что горбатое, а вот теперь точно вспомнила. Его фамилия не Верблюд, а Дромадер. Хотя это одно и то же, правда? Никакой разницы.

— Разница есть, — укоризненно поправила я. — В количестве горбов. Спасибо, что вспомнила. Представляю, как бы потешались завтра надо мной в Транспортном управлении! А больше ты ничего не вспомнила?

— Вспомнила. Представь себе, их недавно обокрали.

К этому сообщению я проявила повышенный интерес, ибо кражи были составной частью моего задания.

— А что у них украли? Случайно не доллары?

— Как, ты уже знаешь? Откуда?

— У всех крадут доллары. А вот откуда знаешь ты?

— От свекрови. Она мне сообщила под большим секретом. Как какая свекровь? Могла бы и догадаться. Если мы поженили наших детей, то кем она мне доводится? Свекровью, правда?

Тут я сообразила, что Лялька говорила о своем Самсоне, Касе и жене пана Кароля.

— Это ты приходишься свекровью Касе, — поправила я. — Свекровь — это мать мужа. А мать жены — теща. Значит, тебе сказала теща Самсона.

Покладистая Лялька охотно согласилась быть свекровью и в подробностях пересказала то, что узнала от тещи Самсона.

Кроме виллы, красавицы жены и красавицы кошки у пана Кароля были две машины, постоянная домработница и неизвестного происхождения огромные суммы в отечественных и конвертируемых дензнаках. Богатство свое он держал дома, будучи, в отличие от Ленарчиков, твердо убежден, что от воров нужно и можно защищаться. Средства защиты он применял надежные: несколько хитрых замков во входных дверях, сигнальная установка, звуковая сигнализация и скрытый за книжными полками кабинета сейф, отпираемый с помощью сложного шифра.

Охране имущества был подчинен и распорядок домашней жизни. Пан Кароль категорически требовал обязательного присутствия в доме как минимум одного человека, справедливо рассуждая, что звуковая сигнализация лишь тогда имеет смысл, когда есть кому этот сигнал услышать. Его жена Мальвина вставала очень поздно, и домработница могла употребить утренние часы для хождения по магазинам или поездки на рынок, для чего пользовалась второй машиной (водительские права у нее были), а потом уже целый день не выходила из дому, разве что в садик. Садик, окруженный сеткой, представлял собой чудесный газон, который украшало несколько серебристых елей и с десяток розовых кустов. Когда-то у самого дома росло высокое дерево, но осторожный пан Кароль велел его спилить, тем самым лишив злоумышленников возможности пробраться в дом через крышу. В общем, не дом, а настоящая крепость.

Единственным недостатком оборонительной системы было отсутствие злой собаки. Ее не заводили из-за Каси. Кася являлась предметом обожания и смыслом жизни пани Мальвины, которая в свою очередь являлась таковым для пана Кароля. Кася и Мальвина были очень похожи друг на друга, те же лазоревые прозрачные очи, та же дымчатая, розово-бежевая масть, та же мягкая, вкрадчивая грация движений. Разумеется, хозяин больше любил жену, к кошкам же относился равнодушно, но стараниями пани Мальвины уверился в том, что Кася является как бы составной частью обожаемой жены. Наверняка ни одна священная египетская кошка не почиталась так, как голубоглазая, донельзя избалованная Кася.

Ради Касиного спокойствия пришлось отказаться от собаки, ибо при виде даже самого крошечного щенка Кася закатывала истерику и теряла аппетит. Наличие врагов допускалось лишь за оградой газона.

Недели через две после того, как разобрали Касиных деток, пани Мальвина решила развлечь свою любимицу, хотя кошка уже явно забыла об утрате, и потребовала у мужа вывезти их на природу. Пан Кароль, разумеется, подчинился желанию жены.

Кася была животным настолько домашним, что ходить умела лишь по коврам и паркету да еще, пожалуй, по каменным, нагретым солнцем плитам террасы. Когда ее выносили в садик и ставили на травку, она совершенно теряла голову от страха, прижималась к земле и, шаркая брюхом по траве, ползла к дому, хрипло мяукая. Взъерошенную, с диким взглядом, ее приносили домой, она забивалась в угол за диванную подушку и несколько дней отсыпалась после нервного потрясения. В машине же чувствовала себя как дома и путешествия любила.

Пан Кароль вывез своих подопечных в лес под Повсином. Все было хорошо, пока хозяйка держала кошку на руках. Будучи в то утро в веселом настроении, пани Мальвина решила узнать, умеет ли ее любимица лазать по деревьям. Выбрав на полянке высокую толстую сосну, она осторожно отцепила Касины коготки от своего свитера и поставила кошку у подножия дерева.

Что испытала кошка, первый раз в жизни коснувшаяся шершавой коры дерева, — неизвестно. Обиделась ли она на то, что ее выпустили из объятий и поставили на грязную землю, или в ней пробудился инстинкт ее далеких предков, но не успела пани Мальвина опомниться, как буквально за секунду кошка оказалась наверху, на недосягаемой с земли высоте. И с поразительной ловкостью и прытью продолжала взбираться еще выше.

Пани Мальвина была в восторге. Ее муж наслаждался видом двух принадлежащих ему очаровательных созданий — одного на дереве, второго под деревом. Кася выбрала довольно толстую ветку, отходящую от ствола под прямым углом, и грациозно вскарабкалась по ней до самого конца. Теперь она оказалась над головами своих хозяев. Ветка слегка качнулась от ветра, и Кася вопросительно мяукнула.

— Ах ты, моя прелесть! — восхищалась внизу пани Мальвина. — Ах ты, моя умница!

Кася впилась когтями в ветку и мяукнула еще раз, громче.