Проклятое наследство - Страница 84

Майор глубоко вздохнул, помолчал, оттолкнулся от стола и начал качаться на стуле. Видимо, потрясение миновало, он окончательно пришел в себя.

— Порядок. Признаюсь — вторая половина преступления действительно несколько необычна. Хотелось бы, правда, знать, откуда извлекались доллары для контрабанды. Быть может, соблаговолите объяснить?

— Не могу.

— Почему?

— Не знаю. Мне казалось, знаю, а выяснилось, нет. Они сами все объяснят.

— Они — это кто?

— Пани Маковецкая, к примеру.

— А не пан Тарчинский?

— И пан Тарчинский тоже. Мне все равно кто.

— И пан Ракевич?

— Нет, пан Ракевич не занимался контрабандой...

— Ага, пан Ракевич не занимался... А что делал пан Ракевич?

— Не знаю. Возможно, помогал ценными советами? Пан Ракевич — человек деловой...

— А вы и в самом деле задались целью всячески затруднять следствие? Нормально поговорить уже не в состоянии?

Я поколебалась, подумала и решила говорить правду.

— Не в состоянии. То есть охотно поговорю с вами, а показания давать отказываюсь. Я невиновна прямо-таки до омерзения, мне не вменить даже пустяка, могу вообще не отвечать. Свидетелем ни разу не была, собственными глазами ничего не видела и до конца всей аферы знала меньше, чем вы. Придумывала всякие глупости, одно время подозревала, что пан Ракевич убийца. И каюсь — не раз своими домыслами ввела вас в заблуждение. Скрывать было нечего, доказательств никаких не имела. Короче говоря, от показаний отказываюсь. Но с глазу на глаз могу вас заверить: источник контрабандного дохода ни за что в мире не сознается в том, что пострадал, следовательно, контрабандисты тоже не признаются. И что дальше? Предположим, я скажу, что валюта украдена у пана Дромадера, проживающего на улице Рощинского. Пан Дромадер категорически откажется, грабители тоже, меня там не было, дошли слухи, слухи, как всегда, вилами по воде пишутся. И что вам даст мое пылкое воображение?

— Ничего, — признал майор. — Насчет контрабанды... Меня вообще эта дурацкая контрабанда абсолютно не касается — не по моему ведомству. Меня интересуют все, причастные к преступлению. Непосредственно и косвенно, все равно. Вам разъяснить или сами понимаете?

— Хорошо бы... — заколебалась я, — у меня предложение...

Майор перестал качаться и посмотрел вопросительно.

— Во всех детективных романах под развязку ведущий следствие герой собирает всех подозреваемых, порой и преступника приглашает, и рассказывает всю историю. Преступник бледнеет, падает замертво или выпрыгивает в окно и тому подобное. Я предлагаю сделать наоборот.

— То есть? Падать замертво или выпрыгивать в окно придется мне?

— Нет, я изложу, как, на мой взгляд, все произошло. А вы меня поправите. Тут и разные люди выявятся...

Майор посмотрел на меня с большим интересом.

— Согласен. Попробуем.

— Только одна мелочь... — Я снова заколебалась. — Убийцу вы поймали?

— Это, значит, кого?

— Ну, Пежачека...

Майор помолчал.

— Вы догадались?

— Догадалась...

Он о чем-то поразмышлял. Глаза у него заблестели, майор поднял телефонную трубку.

— Сделаем уж совсем все наоборот. Вместо подозреваемых соберем всю группу, которая вела расследование. Сейчас справлюсь, все ли заинтересованные на месте, они охотно послушают...

Капитана Ружевича и поручика Петшака я знала хорошо, с поручиком Вильчевским познакомилась в связи с рольмопсами, поручика Гумовского мне галантно представили.

— Боюсь, мое выступление не представит большого интереса, — сожалела я. — Вы знаете все лучше меня...

— Не все, — отозвался поручик Вильчевский.

— Мы очень любим, — съехидничал Ружевич, — слушать всякие истории по несколько раз.

— Не станем терять времени, — распорядился майор.

Я смешалась и вместо запланированного пролога неуверенно забормотала:

— По-моему, все пошло с Франека и Весека. Пежачек когда-то использовал их, еще несовершеннолетних парнишек. Позже они остепенились и отказались сотрудничать — ремесло бандитов не очень-то привлекало их. Пежачек оставил их в покое, нанимал изредка и то для целей скромных — в солидных операциях, видимо, не соглашались участвовать. Наверняка шантажировал их хулиганским прошлым, о котором они хотели бы забыть. В милиции на заметке не состояли. Стоит ли говорить дальше?

— Стоит. Едем дальше.

— Нравом веселые парни любили поразвлечься и малость скучали в своей законопослушной жизни. Поэтому охотно согласились на безопасное предложение...

— Уточните, пожалуйста, что за предложение, — вежливо попросил поручик Гумовский.

— Как бы сказать... Вы, разумеется, понимаете, все это — лишь мои домыслы?

— Конечно, понимаем! Исключительно ваши домыслы...

— Так вот, они приняли предложение поразвлечься за счет разных мошенников. А почему бы нет? Попугать немного того или другого валютчика, вора, еще какую-нибудь особь такого же рода, забрать у них бабки. Тихо-спокойно, жулье в милицию не побежит, большого убытку не понесет, чистая прибыль и развлечение. Издавна зная всех наймитов и их методы — ведь работали же у Пежачека, — отлично справлялись со своей ролью. Быстренько сориентировались, что существует наводчик, потому как в жертвах почти всегда ходит один индивид. Предполагаю — из чистого любопытства захотели узнать, кто таков... Ну, вот так и поживали, приятно и весело, вплоть до того момента, когда Пежачек получил по морде около газетного киоска...

— Нет, не до того момента, — живо вмешался поручик Гумовский. — Это когда валютчики пригрозили Пежачеку расправой.